версия для печатиЯзыковая идеология России и Южной Кореи (отношение к языкам мигрантов в публичном дискурсе)
Нам Х. Х.
кандидат филологических наук, профессор университета Йонсей, Сеул, Республика Корея zean01@yonsei.ac.kr
Федорова К. С.
кандидат филологических наук, профессор российских исследований Таллинского университета, Эстония kapitolina.fedorova@tlu.ee
ID статьи на сайте журнала: 9212
Данная работа выполнена в рамках проекта Yonsei University Research Grant of 2020 (2020-22-0364).
Нам Х. Х., Федорова К. С. Языковая идеология России и Южной Кореи (отношение к языкам мигрантов в публичном дискурсе) // Социологические исследования. 2022. № 7. С. 129-141.
DOI 10.31857/S013216250017775-5
Языковая идеология российского и южнокорейского обществ рассматривается через ее проявления в публичном метадискурсе – коллективном отношении к языкам мигрантов, выраженном в интернет-пространстве и в социальных сетях. Сопоставление двух очень непохожих обществ, российского и корейского, представляет интерес, так как при всем различии социальной организации и этнического состава обе страны официально ориентируются на моноязычную языковую модель. В то же время обе страны в последние десятилетия столкнулись с резким ростом внешней миграции, способствующей росту этнического и языкового разнообразия. Эмпирический анализ продемонстрировал, что в публичном дискурсе России и Южной Кореи объективно преобладают нормативный монолингвизм и пуризм. Большая часть русскоязычного населения выражает негативное отношение к языкам мигрантов и к слабому владению мигрантами русским языком, сходные эмоции обнаруживаются в данных на корейском языковом материале. Однако в дискурсах есть и различия: среди наиболее частотных слов в русскоязычных интернет-комментариях представлены лексемы, относящиеся к долженствованию и обучению, тогда как в корейских базах данных сильнее актуализируются лексемы, отсылающие к социальным проблемам и конкретным странам. Языковая практика в России и в Южной Корее постепенно меняется, расширяя разнообразие языкового ландшафта и провоцируя общественные дискуссии, что в дальнейшем может стать вызовом для монолингвизма и пуризма.
Баранова В., Федорова К. Многоязычие в городе: языковая политика, дискурсы и практика // Acta Linguistica Petropolitana. 2018. № 14(3). С. 38–57.
Баранова В., Федорова К. Видимо-невидимо: миграция и трансформация языкового ландшафта Санкт-Петербурга // Laboratorium. Журнал социальных исследований. 2020. Т. 12. № 1. С. 48–80.
Клобукова Л., Молчанова Н., Головина Л. Специфика речевого взаимодействия трудовых мигрантов с представителями органов власти РФ // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2020. Т. 13. Вып. 11. С. 123–128.
Рязанцев С.В. О языковой интеграции мигрантов как новом ориентире миграционной политики России // Социологические исследования. 2014. № 9. С. 25–29.
Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. Ленинград: Прибой, 1929.
Baranova V., Fedorova K. Overcoming aggressive monolingualism: prejudices and linguistic diversity in Russian megalopolises // Open Linguistics. 2020. Vol. 6. No. 1. P. 672–689.
Baranova V., Fedorova K. Keeping ‘old’ roots vs. taking ‘new’ roots: Multidirectional initiatives in Moscow micro-level language planning. (Forthcoming.)
Blommaert J. Ethnography, Superdiversity, and Linguistic Landscapes: Chronicles of Complexity. Bristol: Multilingual Matters, 2013.
Chapman H., Marquardt K., Herrera Y., Gerber T. Xenophobia on the rise? Temporal and regional trends in xenophobic attitudes in Russia // Comparative Politics. 2018. Vol. 50. No. 3. P. 381–394.
Cho S.K. Foreign workers’ language problems and countermeasures // Saegugeosaenghwal [New Life with Korean]. 2006. Vol. 16. No. 1. P. 7–32. (In Korean)
Eraliev S., Urinboyev R. Precarious times for Central Asian migrants in Russia // Current History. 2020. Vol. 119. No. 819. P. 258–263.
Fedorova K., Nam H.H. Global and local contexts in the South Korean linguistic landscape. (Forthcoming.)
Gorham M. After Newspeak. Language Culture and Politics in Russia from Gorbachev to Putin, Ithaca, NY: Cornell University Press, 2014.
Hahm H.H. Migrant workers in Korea in terms of race and class // Korean Cultural Anthropology. 1995. Vol. 28. P. 199–221. (In Korean)
Kim K.R. et al. Basic survey on the environment of multicultural families using Korean language. The National Institute of Korean Language, 2011. (In Korean)
May S. Contesting public monolingualism and diglossia: rethinking political theory and language policy for a multilingual world // Language Policy. 2014. Vol. 13. P. 371–393.
Milroy J. Language ideologies and the consequences of standardization // Journal of Sociolinguistics. 2001. Vol. 5. No. 4. P. 530–555.
Nam H.H. Monolingualism in a multilingual environment: Focusing on the case of modern Russia // Language, contact and communication. Seoul: Yonsei University. 2021. P. 175–206. (In Korean)
Park H.Y. An Ecological perspective on linguistic human rights of Asian migrant workers // The Journal of Asiatic Studies. 2005. Vol. 48. No. 4. P. 205–232. (In Korean)
Robinson M. Korea’s twentieth-century Odyssey. Honolulu: University of Hawaii Press, 2007.
Ryazanova-Clarke L. The Crystallization of Structures: Linguistic culture in Putin’s Russia // Landslide of the Norm. Language Culture in Post-Soviet Russia, Bergen: Department of Russian Studies, University of Bergen, 2016. P. 31–63.
Schmid A. Korea between Empires, 1895–1919. New York: Columbia University Press, 2002.
Shin G.W. Ethnic nationalism in Korea: genealogy, politics, and legacy. Stanford, California: Stanford University Press, 2006.
Song J.J. English as an official language of South Korea: Global English or social malady? // Language Problems and Language Planning. 2011. Vol. 35. P. 35–55.
Spolsky B. Language Policy (Key Topics in Sociolinguistics). Cambridge University Press, 2004.
Thomas G. Linguistic purism. London and New York: Longman, 1991.
Woolard K., Schieffelin B. Language ideology // Annual Review of Anthropology. 1994. Vol. 23. P. 55–82.